Никофрения. Медитативная повесть. Фрагмент.

Пролог


- В чем смысл буддизма?
- Если в нем есть какой-то смысл, значит я еще не освободился.

Дзэнская мудрость

Все книги, которые, кажется, написанные мной - это один контекст, в котором, кажется, есть постоянные повторы и возвраты, но так только кажется. И очень хорошо, если кажется, ибо кажимость это единственное надежное состояние нашей души. И чем больше мы раскрываем глаза кажимости, тем мы человечнее, тем меньше в нас закарузлого здравого смысла, яростно паразитирующего на нашем сознании. И всякий раз кажимость, при кажущемся повторе, видит и находит в нем иной смысл именно для того, чтобы тут же преодолеть его и идти дальше. Так кажимость своей подлинностью приближает нас к отождествлению с победоносной самой себя преодолевающей силой преодоления.


- Кажимость самой кажимости - вот подлинная кажимость, - донесся до слуха кажущийся голос.
- Я - человек кажущийся, - промелькнуло в сознании. - Но кому кажущийся?
- Вселенной, которая не не-я, а мое второе я, - кажется, так ответил я самому себе.
- Но, что же такое эта «кажимость»? - спросил я самого себя.
- Подлинная кровь Вселенной! Осознай ее в себе - прозвучало в ответ, - это и есть твое истинное я. Кровавая кажимость омывала и уносила меня за пределы самого себя.

Введение

Мои глаза - глаза Вселенной,
Глаза всего, глаза ничто,
И этот проблеск сокровенный
Ни для кого, ни для чего!

Никто Всетович Пустой всю дневную ночь, двигаясь без движения, в совершенейшем безразличии явного нетерпения, ждет, не ожидая, ночной день, приближаясь, отдалением в самом себе к самому себе, совсем чужому - Всему Никтоевичу Полному. Из жизни в смерть, из смерти в жизнь в различающей вспышке слияния извлекает Пустой - Полный последний смех своего сна из первого стона последней яви Полного -Пустого В вечности одного мгновения, в зазоре между собой Полным и собой Пустым, достигая себя, он теряет себя. И не спрашивая, спрашивает:

«Кто этот «я - не-я?». И получает, не получая, ответ без ответа.

В небо смотрел я, вдруг хищная бездна
Кожей своей охватила меня,
В самых глубинах, под миром окрестным,
Чудо узрел: из подземного дня

Люди рождались нетварного света!
Где я? на небе, в глубинах земных?
Ни у кого не найти мне ответа,
Нет больше мертвых и нету живых!

В зеркале неба - обрубок былого,
Сердце пульсирует там - за стеклом,
Вижу улыбку лица воскового,
Все, во что верил, уходит на слом.


Микро и макрошизофрения


Просветлен и динамичен,
Без движения бреду,
Пустотой не обезличен,
Личность под руку веду.

Вот уже несколько дней психиатр Ефим Семенович Взропоталов думал о вновь поступившем в клинику пациенте со странной фамилией Овулясин, страдющим, как выяснилось при госпитализации, тяжелым бредом отсутствия. В этом состоянии пациент осознавал себя пребывающим на том свете, а земной мир казался ему застывшим сновидением бессмысленно промелькнувшей жизни. Для пациента сновидение являлось указующим перстом в будущую жизнь. Тот свет Овулясин рассматривал, как одну из ступеней своего духовного восхождения и не собирался долго задерживаться на ней. Из земного мира, как застывшего сновидения, Овулясин переносил на свой уровень мертвых обитателей, считающих себя живыми, оживлял и входил в их сновидения. Эти сновидения понимались пациентом как входная дверь в тайную комнату смерти, где происходило полное освобождение от любого проявления времени. И смерть поэтому отождествлялась им с подлинной жизнью. Овулясин полагал, что предсмертное состояние может стать преджизненным, если суметь направить оплодотворяющий поток не по привычному руслу, а в противоположном направлении для зарождения новой жизни. Пациент был глубоко убежден в том, что при осознании содержимого своего мировоззрения человек становится не рабом предсмерти, а властелином преджизни. Сакральная скважина между преджизнью и предсмертью, по мысли Овулясина, должна быть оплодотворена эссенциией глубокого осознания. В таком случае вместо обычного зачатия смерти станет возможным зачатие вечной жизни. Овулясин был совершенно уверен в том, что при сознательном оплодотворении жизни смерть не может быть зачата. Все умозаключения пациента, в конечном итоге, сводились к основополагающему тезису, согласно которому предсмертие при истинном постижении может стать не причиной смерти, что происходит с глубокой древности, со времени появления первого человека, но, наоборот, началом новой жизни на более высоком уровне бытия. Таким образом, предсмертие ныне живущего человека есть потенциальное преджизние, исток человека иного уровня сознания.

Доктору казалось, что его пациент - носитель стойкого паранойяльного бреда. Однако сомнения прокрадывались в его душу и затрудняли окончательную постановку диагноза. Несмотря на странную логику, пациент производил впечатление вполне разумного человека и Ефим Семенович надеялся вернуть его в реальность без назначения лекарственных средств, используя только рациональную психотерапию.


Отождествившись с пустотой,
Свою пустотность проявляю,
В пустотность мира погружаю,
И становлюсь самим собой.

Придя на работу, Ефим Семенович зашел в палату, где должен был находился Овулясин. Однако того не оказалось на месте. На его кровати неподвижно сидел уже не молодой худощавый, среднего роста, мужчина со скорбным выражением лица - пациент Морбин. Покрыв свод черепа и затылок одеялом, он неотрывно смотрел в стену. «Шизофреник, симптом капюшона, - сразу же определил доктор. Он приблизился и попытался поговорить с пациентом, мало надеясь на удачу. Однако к его большому удивлению Морбин заговорил:

- Вас интересует от кого я пытаюсь спрятаться?
- Да, интересует, - ответил доктор.
- От смерти! От кого же еще можно спрятаться на этом свете? Смерть преследует меня! Она постоянно протягивает мне руку помощи! Я знаю, что жизнь всегда может обмануть, но смерть - никогда. Однако меня раздирают противоречия, мне очень трудно решиться на то, чтобы при жизни принять помощь смерти и последовать за ней, - ответил Морбин. В его голосе сквозило глубокое отчаяние и надежда на помощь доктора.
- Смерть протягивает руку помощи? Объясните, пожалуйста, - удивился доктор. Зная, что полностью понять любого человека совершенно невозможно, он интуитивно все же старался, по мере сил, проникнуть в психику пациента, стать на его точку зрения, понять строй его мыслей.
- Да, именно так, - проговорил пациент, пристально вглядываясь в доктора. - Смерть отождествляет себя с открытой дверью между мирами и уверяет, что если я возьму ее руку, то она протащит меня в иную жизнь. Я верю ей, хотя смерть постоянно перевоплощается, меняет лики. Я чувствую, что она порой даже позволяет мне мельком увидеть ее эволюцию.
- Эволюция смерти? Неужели такое возможно? - доктор был в полнейшем изумлении. Казалось - он сам несколько съезжает со своего ума. Ему почудилось, что клиническое наполнение любого психоза, напрямую не связанного с органикой, есть результат неосознанного контакта со своей смертью, есть всю жизнь длящаяся репетиция главного события - ухода. «Да, вся жизнь это репетиция спектакля: «Неразлучная встреча с героиней» На этот спектакль, при всем желании, никто не сможет опоздать», - осознал доктор.
- Сверхтайна, которую должен разгадать человек, пока не покинул тело. Она доступна сознанию, воспарившему над жизнью и смертью. Мне страшно и, в то же время, я чувствую глубокое желание взять руку смерти. Два совершенно противоположных чувства сливаются в одно. Я уже почти исчерпал свои возможности. Можете ли Вы мне чем-то помочь? Доктор был в явном тупике и не знал, что ответить. Его поразили слова о перевоплощении и эволюции смерти. С одной стороны он понимал, что имеет дело со стойким параняльным бредом, в то же время, возникшие сомнения в такой оценке становились все сильнее и сильнее. Непроизвольно в его сознании возникали мысли о не идентичности смертей, схватывающих людей в разном возрасте. Он думал не о причинах, ведущих к смерти, а о том, что, возможно, для каждого существует своя, собственная смерть, как и своя собственная жизнь. К ним подошел истощенный, видимо своими мыслями, пациент Пискляков. Он слышал разговор, видел замешательство доктора и решил поделиться своими мыслями:
- Нужно понять рождение смерти: как только рождается человек, этим самым рождается смерть в его человеческой форме и облике. Портрет человека - это портрет его смерти. И когда человек осознает, что его так называемая жизнь есть смерть, то именно в этот момент он оживает. Мгновение осознания собственного отсутствия при полном присутствии - это просветление. Все это я проверил на собственном опыте. Мне было плохо, а теперь хорошо. Глаза Писклякова загорелись, он улыбнулся. Чтобы выйти из затруднительного положения и выиграть время доктор обратился к Морбину:
- Сколько Вам лет?
- Головою стало тело,
Телом зуб родной сестры,
Небо сквозь меня просело
Смотрит из самодыры, -

неожиданно продикламировал пациент, не глядя на доктора.

- Каков Ваш возраст? - повторил свой вопрос доктор.
- Как я могу знать то, чего нет, - с явным недоумением проговорил Морбин. - Вы понимаете под возрастом время пребывания меня как объекта, каковым я предстаю перед Вами. Но подлинный субъект, мое истинное я не имеет возраста, оно вне времени.
- Но я же вижу Вас и могу примерно определить Ваш возраст, - произнес доктор.
- Да, возраст тела, конечно, можете. Но тело объект. Вы только его и видите. Вы пытались проникнуть в мой мир на основе Вашего субъект-объектного, то есть дуального мышления. Но это совершенно бесполезно. К тому же Вы не знаете и не сразу поймете, что объект одновременно и открывает, и скрывает субъект, - ответил пациент и после длительной паузы добавил:
- Подлинный субъект пуст, но предстает во вне своей объектностью, иначе говоря, формой.
- Морбин прав, - высказался Пискляков. - Субъект всегда превышает любой объект, всегда выходит за границы любого объекта. И внутреннего, и внешнего. Пусть объектом будет даже Вселенная. Объект ограничен, субъект безграничен, он и есть Большое Я, космический центр, о котором писал Шри Ауробиндо. Поймите, субъект всегда превосходит и охватывает объект. Субъект - есть содержащее, то есть сознание, которое превосходит и мышление, и чувства, иначе говоря, объекты содержимое - образы, понятия, концепты. Главное нащупать и отождествиться с Субъектом, который синонимичен силовому полю не-дуальности, ноумену, прасреде, корню, первооснове, общему знаменателю, природе Будды, дхъяне и другим известным символам?
- Истинный субъект - есть отсутствие субъекта, - добавил Морбин. - Когда ты ощутишь свое полное отсутствие, то это и будет настоящий субъект. Его проявление - это полное непроявление, он есть в своем непроявлении, и даже в возможности проявления, как и непроявления. Эта невозможность полного проявления субъекта и есть его подлинность.
- Лик мира смотрит на меня из его пустоты, - задумчиво проговорил Пискляков, - а я, как человек, воспринимаю его внешне, в ликах. Но и я сам предстаю в форме только для внешнего, а внутри я пуст. В таком случае пустота смотрит на саму себя во мне. Если я это понимаю, то я как Атман - Абсолютный Субъект сливаюсь с Брахманом - Абсолютным Объектом. Иначе говоря, пустота сливается с пустотой. Но я как человек, теперь глядя на окружающие меня формы - объекты, вижу их пустоту. Да, пустота это и формы в моем восприятии, и сама пустота как фон, как таковая, творящая и проявляющая формы. Итак, для меня существует два восприятия - формы для внешнего обычного восприятия и пустоты, как самой себя. Морбин сбросил капюшен, заметно оживился и высказался:
- Если отождествиться с ноуменом, то есть войти в сокрытый порядок Давида Бома, то можно на уровне феноменов видеть их различие и, одновременно, единство, именно в самом себе, в большом Я. Иначе говоря, отождествившись с ноуменом - первичной, чистой энергией, чистой потенциальностью, я переношу мир во внутрь, то есть возвращаю на его подлинное место.
- Как достичь просветления? - спросил доктор.
- Нужно обратить свой взор в себя и терпеливо освобождаться от всех понятий. Пустота - это свобода от всех понятий, царство беспонятийности. Только в этом случае появляется надежда постижение себя. Нужно пробиваться, ломиться в самого себя, завоевывать во внутреннем пространстве плацдарм за плацдармом, - ответил Пискляков. - Я смотрю из пустоты - у меня нет формы и я вижу формы, лица. Но если знать, что другой человек смотрит из пустоты и стать на точку его видения, то его лицо ичезнет. Будет только пустота. Итак, он как феномен спереди, передо мной - это форма, а с его точки зрения, то есть пустоты, этой формы нет. Он есть как феномен, а как ноумен, то есть как единое сознание, он пустотен и идентичен со мной, как ноуменом. Здесь мы - одно. Ясно, что для относительного сознания понятия необходимы. Но они бесполезны и совершенно непригодны в попытках постижения Абсолюта. Здесь следует двигаться к отождествлению с ним, но никак не пытаться использовать для этой цели понятия.
- Проще! – попросил доктор.
- Простая вещь: погружаясь в свои психо-телесные основы, я, тем самым, погружаюсь в основы единого сознания. Иными словами, нужно проникнуть во внутрь, соединиться с праосновой, отождествиться с ней и остаться таковым вернувшись в феноменальный, то есть обычный мир дуального сознания. Морбин улыбнулся и произнес:
- Самонырнул, нырнул в свои глубины, глубины мира, слился с ними и преображенным вышел в обычный мир. Утонул в самом себе, Утонул я в мире.
- А если еще проще, - добавил Пискляков, - то так: форма прозрачна, в ней и вокруг нее ноумен, праоснова всего, или единое сознание. К ним приблизился пациент Опасенин и высказал свои мысли:
- Главное понять, что человек это свищ. В нем я вижу, как свищи глаз, свищи ушей, чувств и ума складывются в один всепроникающий вселенский свищ. Я созерцаю, как проносятся сквозь него свищи звезд и планет, но каждый маленький свищ есть, одновременно, и вселенский свищ, направленный уже за пределы Вселенной. Подлинной, вечной жизнью живут только свищи. Только зачатие и размножение свищей принесет освобождение грядущему человеку - свищу.
- Свищ? - изумился доктор. - Пожалуй, точнее сказать, вихрь! - ответил Опасенин.
- Расскажите о самом важном событии в вашей жизни, - попросил его доктор.
- Мой ответ будет несколько бессвязным, поскольку я думал о другом. Но все же попробую. Помимо того, о чем я Вам сейчас говорил, мне достаточно давно открылось, что человек - символ, дверь, окно сквозь самого себя к самому себе в Великое Все. Это путь к абсолютному свету, через темный лабиринт подвалов нашей индивидуальности. И сквозь свое лицо словно окно вошел я в неведомые миры, непостижимые пространства мира и самого себя; но я знал – такое возможно, если я забуду все старые и внешние впечатления. Окно это лицо - вход в сверхчувственный и внутренний мир, несоизмеримый по богатству и безмерности внешнему. И если оттуда смотреть на прежнее, оно сначала становится жалким и беспомощным, а потом вливается во внутреннее, хотя и несет то, без чего жизнь во плоти становится невозможной. Сквозь окна миров проходил я, медленно, без всякого движения к самому себе. И каждое окно было и входом, и моим призраком, и подлинным мной, И сливался я с самим собой, проходя сквозь лабиринт самоокон к самому себе и исчезали призраки меня самого. «Открытый вход в закрытый дворец короля» - это вход через глаз, ухо и другие органы чувств в пустоту, творящую феномены, вход в основу, изначальное сознание.

Опасенин замолк и через минуту довольно раздраженно добавил:
- Вокруг одни только живые окна и двери, погрязшие в своем безумии, принимающие себя за людей. Вокруг умные пейзажи, не знающие о своем уме и которые людской ум наделяют безумием. Опасенин затих, погруженный в размышления.
- Расскажите о своем видении себя и мира, попросил доктор. Опасенин откликнулся на просьбу:
- Помимо обычного, для меня возможны три достаточно измененных видения. Первое - на фоне общего сознания, пустоты я присутствую в качестве одного из объектов. Второе - при взгляде сквозь себя, сквозь свое пустое тело, расширенное в беспредельности и пропускающее сквозь себя все вещи, тела, явления, мысли и чувства. В третьем видении ко второму добавляется ощущение, постижение того, что мое сознание, отождествленное со Всеобщим, Единым сознанием, Пустотой охватывает объекты и, одновременно, находится внутри них. Доктор погрузился в глубокое размышление и вскоре попросил кого-нибудь из пациентов изложить ему главную идею их наставлений. Вызвался Опасенин:
- Я не претендую на полноту и ясность, но скажу о своем разумении. Есть содержащее - единое, всетворящее сознание-энергия, пустота, «Дао», Это сознание не-локально и превышает пространственно - временные ограничения, у него много синонимов, но я не стану их перечислять. Есть субъект-объекты, то есть малые я - творения консенсуса, отождетвляющие себя исключительно с эго-ознанием. Они живут в пространственно-временном континууме, ограничены им. Они составляют содержимое единого сознания. Однако, углубляясь в свою субъектность малое я может соединится со своим творением - единым сознанием-энергией. В таком случае этот субъект обретает возможность сознательно пересекать границу мира консенсуса и находиться в содержащем, до определенной поры не теряя своей автономности. Но в дальнейшем он полностью отождествляется и с содержащим, и со всеми феноменами, то есть с содержимым. Он во Всем и Все в Нем. Подчеркну, что отождествляясь с содержащим данный субъект обретает бессмертие. Исчезнуть он может только как объект, феномен. Конечно, я не доволен своим изложением, но сказал, как сумел.
- Можно мне, чтбы понять суть содержащего рассматривать его пока, лежащим за пространством и временем, то есть за границей моего малого я. Так мне легче, хотя я понимаю, что это упрощение, но иначе не смогу даже как-то приблизиться к его пониманию? - спросил доктор.
- Да, конечно, - ответил Опасенин, - но помните, что единое сознание предстает в разных цветах, хотя в основе оно совершенно бесцветно. «Как я могу пытаться постичь психику другого человека и тем более лечить ее, если я не понимаю свою психику, отождествляя себея исключительно с эго-сознанием», - подумал доктор. Он был явно обескуражен и чувствовал себя пациентом, присутствующим на консилиуме врачей, которые не стремятся поставить диагноз, а искренне пытаются помочь ему разобраться в самом себе, понять свое подлинное я и, тем самым, превзойти его докторское сознание. Теперь он пытался каждого пациента, по возможности, видеть в качестве учителя.

Вошел Овулясин, высокий, худощавый мужчина средних лет. Взор его проницательных серых глаз, казалось, был направлен одновременно во внутрь и наружу. Пациент был напряжен и тяжело дышал.

Москва 2020 Файнфельд И.А. Никофрения. Медитативная повесть Редактор Софья Файнфельд. Рисунки Юлия Гофмана по эскизам автора
  • Просмотров: 6794
Игорь Файнфельд
Яндекс.Метрика

Finenfield 2022. All rights Reserved.