Введение

Я уже писал, что все мои книжки - это одна книжка. Она ни о чем и потому обо всем. Здесь нет и намека на логику присутствия, как и логику отсутствия. В ней говорится не о том, о чем написано, и потому именно об этом. Поскольку в ней нет смысла, то нет и его ограничений. Это Слово - Субъект, который никогда не становится объектом! Но это отсутствующее в своем присутствии Слово - Субъект найдется потерей в бесконечных в своей конечности повторах, которые только кажутся таковыми; а кажимость в самой себе исключает любые повторы. Одни и те же персонажи, совсем не одни и те же, а игра понятий нужна для того, чтобы разбить ментальную схему и отбросить программу, порождаемую чувственным восприятием и основанными на нем абстракциями, как единственно возможную. В конечном итоге, выброс понятий - главное условие ментальной тишины, необходимой для самопроявления. После депрограммирования возникнут новые понятия, а прежние обретут трансцендентную основу. При всем сказанном, данная книжка является непосредственным продолжением «Никофрении» и «Самцессы и инвалида».

Пролог

- В чем смысл буддизма?
- Если в нем есть какой-то смысл, значит я еще не освободился.

Дзэнская мудрость

Все книги, которые, кажется, написанные мной - это один контекст, в котором, кажется, есть постоянные повторы и возвраты, но так только кажется. И очень хорошо, если кажется, ибо кажимость это единственное надежное состояние нашей души. И чем больше мы раскрываем глаза кажимости, тем мы человечнее, тем меньше в нас закарузлого здравого смысла, яростно паразитирующего на нашем сознании. И всякий раз кажимость, при кажущемся повторе, видит и находит в нем иной смысл именно для того, чтобы тут же преодолеть его и идти дальше. Так кажимость своей подлинностью приближает нас к отождествлению с победоносной самой себя преодолевающей силой преодоления.

ОБМЕНЯЕМСЯ ГРОБАМИ


Пролог

Я-Ты-Он стоял в самом центре Вселенной, наблюдая исчезающую пляску времени в отсыхающих руках пространства. В возникающей чистоте были видны извилины Вселенского мозга, в глубине которого пульсировало сердце. И сквозь каждую извилину медленно проступали лики различных миров, в открытых ртах которых открывались тексты, врезанные кровавыми буквами в костяную ткань всеведения. И сквозь поры букв, неудержимо стремящееся к самопрочтению и самопостижению, проходило неизъяснимое.

ОГУРЕЧНЫЙ БОГ

Валерию Назурову, худощавому студенту пятого курса медицинского института на практических занятиях по судебной медицине пришлось вскрывать труп пожилого мужчины, найденного в снегу. Валерий издавна боялся трупов. Он считал трупы живыми людьми, заснувшими на определенное время и которые обязательно должны проснуться. Вскрытие, по мнению Валерия, могло разбудить труп раньше положенного срока.