Дмитриева Е.В.: ПУТЕШЕСТВИЕ ГЕРОЯ (О ПОЭМЕ И. А. ФАЙНФЕЛЬДА «ДУША ЛЕТЯЩАЯ МОЯ»)

«Душа летящая моя» - короткая созерцательная поэма, поэма - интроспекция. Лирический герой наблюдает за полетом своей души, в то же время периодически отождествляясь с ней, то есть самость героя находится в двух ипостасях: наблюдателя со стороны и, в то же время, пребывающего во «внутреннем измерении». Последним добавляется измерение глубины, которое противоречит поверхностной и взаимоисключающей позиции обычного сознания. В поэме автор стремится передать парадоксальность своего визионерского переживания.

Композиционно произведение состоит из двенадцати поэтических медитаций, отражающих внутреннее единство. Уже в первых строках ставится основной вопрос поэмы:

Зачем единое сознанье
Себя на помыслы дробит,
И обрекает на страданье
Фрагмент, что в эту форму влит?
Ему закрыто постиженье…
Тоска непостижимо длится
В непросветленном существе…

Речь идет о дуальности обычного сознания, несущего страдания и оставляющего в стороне истину, то есть не позволяющего постичь подлинную реальность в ее целостности. Человек, лишенный целостного или просветленного сознания предстает метафорически в виде страдающего вместилища или фрагмента. Вопрос, кажется, обращен к единому сознанию, которое на страдания обрекает человека. Однако «зачем собой несотворенный во плоти тает человек?» Здесь проступает основная идея произведения: в субъект-объектной дуальности сознания субъект, несмотря на эго, уже имеет и проявляет в той или иной мере единое, целостное сознание. Обыденная жизнь приравнивается к тяжелому сну, из которого следует «проломить дверь..». «Нам жизнь дана для откровенья», для которого мы и живем, «коль не творим себя собою, то нас еще на свете нет». Следует «из межзвездного пространства» сотворить самих себя согласно «небесному замыслу Творца». Интересно как это перекликается с «искрой звездного существа» Сатурнина, которого цитирует Юнг в «Таинстве воссоединения».

Далее всплывает воспоминание о полете души в «необозримейших мирах» и созерцающей оттуда распадающийся прах. Автор подчеркивает: после физической смерти жизнь не заканчивается. Душа обретает определенную свободу, выходя за сферу материальных областей, где потерялась. Она пребывает теперь в неведомом, где «только вечность, дух и свет», символизирующие реальность вне пространства и времени. Здесь душа набирается того постиженья, которое она сообщает земному уму, когда дух позовет ее обратно для следующего воплощения. Цикл повторяется за циклом: смерть - возрождение, всякий раз «душа наполняет плоть живым огнем». Так автор наблюдает духовную эволюцию: “тварь становилась человеком и на себе несла меня». Лирический герой проходит весь путь от твари до человека и, в то же время «оком созерцания» видит весь этот путь. В нем всплывает и «память зверя» и «следы в далеких временах».

Я видел бездну, страх, печали,
В каком-то сказочном огне,
Неслись во мне иные дали,
И открывалась вечность мне.

Однако земной рассудок, находящийся в плену дуальности, не в состоянии постичь это без веры, которая «есть послание небес» и дана человеку с рожденья, но в своем невежестве человек не слышит и не понимает этого послания. Для такого человека душа навсегда останется вечной тайной. В отчаянии он восклицает:

Есть смерть и все исчезнет в прахе,
Скоропостижен этот миг..

Необходима трансформация земного сознания:

Себя расплавить до истока,
Вернуться в вечность и начать
Иную жизнь без сна и срока,
Самим собой себя зачать…

И воспарить не поднимаясь,
И опуститься в небеса,
Всегда собою оставаясь
Просить у вечности глаза.

Трансформация дуального сознания происходит: лирический герой проявляет в себе космическое сознание, в котором нет, противопоставления объекта и субъекта, внешнего и внутреннего. Попутно заметим, что автор широко пользуется парадоксом («и воспарить не поднимаясь», «и опуститься в небеса» и др.) как одним из важнейших средств, показывающих ограниченность и тупиковость обычного линейного сознания.

Я растворился до Вселенной,
Вошла Вселенная в меня..

Герой пытается свое откровенье привнести в обычную жизнь, тем самым преобразить ее, «достигнуть пробужденья, все жизни видеть как одну». Пророк, по мысли автора, «создает око мира» сквозь которое надлежит стремиться глядеть человеку. Несомненно, речь идет о раскрытии «ока созерцания» или «ока духа» без раскрытия которого сверхчувственный мир совершенно недоступен. Если это удается, то:

И нет времен и нет пространства,
И нет названий, нет имен,
Нет изменений, постоянства..

Любовью дышит мирозданье,
И над мирами льется свет,
Живое чистое сознанье,
И ничего иного нет!

Сложность в передаче своего откровения, хотя в словах и есть «отблеск вечности». Однако им необходимо созревание, чтобы этот свет или отблеск шел из глубин и выражал подлинное постижение, хотя таковое и невозможно, тяга и стремление к этому существует всегда и определенная вера в могущество «живых« слов, а не расхожих, дежурных понятий…

Раскрою азбуку молчанья.
Сорву тяжелую печать,
Чтоб бездн живых предначертанье
В своих глубинах созерцать.

Но нас дано творить живое
В себе бессмертным языком…

Всегда в начале было Слово,
Но нет начала, нет конца,
Есть жизни вечная основа -
Великий замысел Творца.

В чем состоит роль философской поэзии? Вершиной процесса подлинного развития, видимо, следует считать воссоединение с тем, чем мы были изначально, - с первичными процессами нашего ума-мозга, с неиндивидуальной самостью.

В исследуемой поэме мы имеем феномен духовного поиска, приводящего к освобождению от эго. Как известно, в мифах многих культур содержится тема, так называемого «путешествия героя». Герой в одиночку отправляется, чтобы встретиться с таинственными силами и, наконец, возвращается со славой, принося с собой обретенное им знание. Так, Прометей отправился на небеса, украл у богов секрет огня и подарил его людям; Гаутама Будда совершил путешествие героя, приведшего его к просветлению, к которому он вел людей; Моисей в путешествуя на Горе Синай в поисках Бога, получил Десять Заповедей и вернулся с ними, чтобы объединить свой народ. В каждом случае воссоединение рождало учение объединения - новый способ проявления духа в опыте обыденной жизни. Так, возвращаясь Прометей принес огонь, Будда принес Восьмеричный Путь, то есть знание, способствовавшее смене парадигмы.

В исследуемой поэме миф о путешествии лирического героя наглядно разыгрывается в поисках природы реальности. Насколько поэту удается внести в человеческое слово Слово Бога, настолько подлинным является его творчество. Путешествие внутреннего творчества не окончено, пока его результат - преобразование нашей самости - не становится полностью доступным - для передачи другим в общении или в подлинном сотворчестве.

Лирический герой поэмы беззаветно предается своей душе, то есть функции творящей бессознательный мир, в понимании К. Юнга. По Юнгу, душа есть олицетворение или персонификация бессознательного. Герой придает душе абсолютное значение как госпоже и водительнице, подчиняясь ей безусловно. Это уже не его личная душа, а проявление бессознательно действующей души человечества. Он приносит свое эго в жертву душе, отношению к бессознательному, тому материнскому лону, в котором таятся вечные образы и символы, при этом, однако, герой не утрачивает самость, то есть отношения к внешнему миру. В поэме нет определенных границ между душой и духом. Иногда душа выступает как синоним духа, именно в те моменты, когда она служит внутренним Свидетелем трансформации личности героя. Так в поэме проступает надличностное видение или архетип единства, к проявлению которого и стремится лирический герой. Иначе говоря, в поэме изложена основная идеалистическая схема самоисследования, и самообновления героя, ведущего за пределы эго. Мы видим подъем сознания от раздробленности к единству в многообразии, когда, по удачному выражению Госвами, «происходит проникновение в сущность объекта и, в конечном счете, объект видится в своей таковости, в своей тождественности всему сознанию».

Попутно заметим, что в современной науке цельность или подлинная реальность есть «непосредственная осведомленность» (выражение Минделла) или сознание, как таковое, то есть основа всего бытия и наше сознание - это именно То сознание. Иначе говоря, речь идет об основополагающем или сущностном уровне нашего опыта, который издавна имеет разные названия (Дао, Природа Будды, Брахман-Атман и др.).

Таким образом, основная идея поэмы может формулируется предельно кратко: лирический герой поэмы приносит из своего путешествия в глубины самого себя подлинную цельность, нераздельность с миром и пытается передать это.

Литература

1. Госвами, Амит. Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир. Пер с англ.- М.: Открытый мир, ГАНГА, 2008. - 446с.
2. Минделл, А. Геопсихология в шаманизме, физике и даосизме. Осознание пути: В учениях Дона Хуана, Ричарда Феймана и Лао-цзы. Пер. с англ. - М.: АСТ: ГАНГА, 2008. - 316 с. - (тексты трансперсональной психологии).
3. Файнфельд И.А Рука, сжимающая бездну. Книга стихов. Москва. Из-во «Спутник плюс» ,2008.
4. Юнг К. Г.Психологические типы. Пер. С. Лорие. - Мн.: - ООО «Харвест», 2003. - 528с.
5. Юнг К. Г.Юнг К. Г.MysteriumConiunctionis. Таинство воссоединения. Пер. А.А. Спектор. - Мн.: - ООО«Харвест», 2003. - 576с.

Дмитриева Е.В. Современные гуманитарные исследования, № 3 (46), 2012 г.

  • Просмотров: 3996
Игорь Файнфельд
Яндекс.Метрика

Finenfield 2022. All rights Reserved.